Примечание: Это стенограмма фрагмента семинара-треннинга.
Реплики Тамары выделены синим шрифтом, реплики Анатолия — черный шрифт.
Я хотел бы рассказать, как возникла модель “П”. А возникла она довольно своеобразно. Я — Дон, и у меня есть определенные, своеобразные отношения с типом Гюго.
А как вы знаете из раздела классической соционики “Интертипные отношения”, Дон находится в отношениях активации с соционическим типом Гюго.
Из Филимоновской теории “Для себя и для других” — у того же дуала Дюма S первое — для себя, а у Гюго S-творческое, для других, вторая функция. И поэтому мне очень нравились Гюгини. На каждом соционическом разделе семинара я говорил: “Сейчас будем рассматривать мой любимый тип — Гюго”. Я их выделял всегда из общей массы своих учеников-учениц. Это естественно. Замечательна их активная эмоция. Я набирал инструкторов исключительно только Гюгинь — мне с ними было очень приятно. Причем они были хороши не только как инструкторши — с ними приятно было и в ресторан сходить. Дюме скажешь: “Пойдем в ресторан?” — “Если недалеко, тогда можно. И чтоб дождя на улице не было...” А Гюгиня всегда готова.
То есть Гюго во всем активирует Дона, как и любой активатор. Он в нашей 1 квадре и совпадает с нами, Донами, по вертности. Эта активация направлена на профессиональную сферу. Профессиональную не только потому, что они сотрудники. Но и чтобы домик построить для семьи, чтобы подначить, подзадорить партнера.
Великолепно и то, что они активировали Анатолия на письменную фиксацию мыслей.
Дело в том, что у ведущих семинары вырабатывается артикуляционное мышление. Ты говоришь и включаешься в какой-то космический поток, тебя несет... Думаешь, какие умные мысли Господь Бог послал! Уже видишь, как садишься за стол, раскладываешь бумагу и эти мысли записываешь.
Однако мышление великолепно, когда ты говоришь. Как только ты собираешься записать, оно отключается. И вот, никто другой, как наш активатор, не сможет нас сактивировать, возродить снова наши мысли и записать их. А как он действует?
Сначала радостно говорит: “Сделай это”, затем занудно:
“Надо сделать. Я плечо подставлю, я помогу. Если ты не сделаешь, то...” Короче говоря, пока активируемый не плюнет, не хлопнет дверью и не сядет за стол (домик не доделает, завод не возродит), активатор не успокоится. Вот чем он ценен, чем великолепен.
Есть еще очень интересные интертипные отношения — отношения конфликта. Своего конфликтера (а у Дона это Драйзер) мы переносим плохо. Но когда мне нравилась какая-то девушка, то чаще всего это была не пухленькая светлоглазая Гюгиня, не Дюминя, а это всегда были стройные, подтянутые, элегантные и черноглазые Драйзерицы. И заметил еще одну вещь: чем больше был знаком с Гюгиней, тем чаще замечал, что у нее то одно лицо выглянет, то другое. Она сама Гюгиня — кто-то подошел — чисто драйзериный взгляд и осанка. И когда я начал дальше наблюдать — увидел: многие Гюгини — Драйзеры, и наоборот. Тем более, что относятся они к этико-сенсорным типам, только один экстра-, другой — интраверт.
Потом еще один тип, которого в силу определенных обстоятельств мне приходилось очень много наблюдать, — это Дюма.
Очень домашнее существо, не тщеславное.
Оно может, конечно, если заставят, как любого интраверта, взять на себя ответственность за дело (“Без тебя это дело рухнет”).
Дюма думает: “Сегодня откажусь, завтра, а послезавтра не; предложат. Что делать? Ладно, соглашусь”. И соглашается на какой-то руководящий пост, а потом, бедный, аж худеть начинает, аппетит и сон теряет — ответственность гнетет.
Несколько лет назад был у нас ученик. Человек, от которого много зависело на работе. И я, часто бывая с ним у него дома, видел в нем Дюма. Тогда я быстро и самоуверенно определял типы соционические.
...Расслабленного, очень любящего поесть, расплывающегося дома в кресле. Округлого такого, с животиком и щечками...
И когда в нарушение экологии узкому кругу знакомых я назвал его тип, мне сказали: “Да вы что, Анатолий Леонидович! Сходите к нему на работу — это же чистой воды Наполеон!”
И мы пришли к нему в фирму. И увидели совершенно другую фигуру. Очень элегантную, в дорогом импортном, очень престижном костюме. Может, неудобно, но зато красиво. Дорогая мебель — неудобная, правда, но очень офисная. И если дома он доставал вкусные напитки и начинал их смаковать, то здесь поставил великолепные рюмки, налил какое-то зубодробильное шампанское, которое дома бы ни в коем разе не держал.
У него было огромное количество телефонов, по которым он жестко и даже волево распекал сотрудников. И он был столь же органичен в облике Наполеона, как и Дюма. И тут же вызвал телевидение, и оно взяло у нас интервью. Но при этом он и сам как-то поучаствовал и вписался в кадр.
И я подумал: “Как? Неужели я не умею определять соционический тип?” Потом я стал еще наблюдать, и меня как-то спросили: “Кто вам сказал, А.Л., что вы с женой дуалы? Да посмотрите, это же чистый Наполеон!” Я начал присматриваться к жене — и точно ведь, Наполеон! Вот ведет она семинар, сидит тихонько в уголочке, потом как вдруг начнет по сцене бегать...
Домой приедет — Дюма и Дюма... И тут я запутался, начал наблюдать еще других Наполеонов, Дюминь.
Модель “П” не взялась из теоретических изысков. Она — из жизни. Я пришел к выводу, что Дюма и Наполеон одно и то же лицо, различает их только вертность.
Следующей “жертвой” стал Робеспьер. Понятно, что жизнь меня сталкивала со многими Робеспьерами, они ведь из одной со мной квадры. И я видел одну и ту же картину; кабинетный ученый, и вдруг случается что-то такое — и лезет в бизнес.
Становится веселым, бесшабашным, показушным даже, что для Робов нетипично вовсе. Становится даже безрассудно-рисковым, что для очень осторожного Робеспьера вообще несвойственно.
И главное, сидя за столом, как кабинетный ученый, задает себе вопрос: вот я тут сижу, пишу, а там за окном такая коммерция, предпринимательство, какая жизнь бурлит! Люди миллионами, миллиардами ворочают, а я тут сижу, науку какую-то толкаю...
И он идет в коммерцию и даже становится успешным.
И Робеспьер — тот человек, который боится признаться, что ему нужны денежки, совершенно спокойно говорит, что деньги — это то, что нужно, становясь классическим Джеком — логико-интуитивным экстравертом.
И если становится успешным Джеком, то бывает снова не рад сам себе и думает: “На кой это все сдалось?”
А далее мы обнаружили, что Достоевский и Гамлет — это одно и то же. Но не просто когда она лежит на диване и говорит, что вот, залежалась я как Достоевский, а не стать ли мне Гамлетом?
Безусловно, должны произойти огромные сотрясения, катаклизмы. Какая-то либо болезнь, либо рождение, смерть, либо в обществе что-то произойти должно, чтобы человек перевернулся по вертности. Просто так, ради развлечения, это произойти не может.
Мы испытали трудности при дифференциальной диагностике двух типов — Жуков-Габен. Их очень трудно отличить внешне. Особенно если это мужчина в возрасте после 40 лет.
В течение жизни они постоянно меняются. То Жуков любой ценой: дело, дело, дело, то вдруг успокаивается и начинает, как тот бурундучок, все тащить в дом, как бы “габенеет”.
Это значительно облегчает определение соционического типа: Жуков-Наполеон. Особенно женщины-Наполеонши часто ложно определяют себя как тип Жуков. А посмотрите, чего больше в них? Габена или Дюмы? Уж этих-то вы не спутаете!
Или: похожи Дюма и Гюго? А посмотрите, кто там — Драйзер или Наполеон?
Или вот еще: Есенин и Гексли — один и тот же тип.
...И поняли еще, что два самых труднодиагностируемых типа — особенно у женщин — Горький-Штирлиц. По нашим наблюдениям, одно и то же.
И Дон Кихот/Бальзак — это одно и то же.
Некоторые из вас, имеющие опыт определения соционических типов, могут сказать: “У Дюма носик "уточкой", а у Наполеона нoc "рулем". Также Дон обычно вытянутый и худой, а Бальзак порасплывчатее, не будет в кресле торчать зигзагом, как Дон. Растечется по креслу... И взгляды, улыбки у них разные. Дон на тебя смотрит и не видит, а Бальзак весь в тебя проник — пожалуйся, поплачься”.
Дон такой яркий, эйфоричный, Бальзак нудный-пренудный.
Тут мы стали замечать удивительную вещь. Когца происходит эта смена — сразу кардинально меняется внешность человека.
Если этот период продолжается месяцами (вспомните Ю. Яковлева в фильме “Иван Васильевич меняет профессию”, который играл два разных человека, две роли. И вы поймете, как состояние души очень сильно меняет нашу внешность), мы можем заметить, что Дон реально полнеет, даже нос его — и без того длинный — приобретает бальзаковскую тенденцию к удлинению.
И первое, что вы можете заметить у “обальзачившегося” Дона, — его ухоженную бороду. Дону это и на ум не придет.
Однако заметим, что изменения по интра-экстраверсии не означают, что мы можем быть любым соционическим типом. Такого не бывает, т. к. это истощило бы энергетику человека, физически бы его сломало. Любые переходы меняют физиологию, биохимию тела. Когда Дюма становится Наполеоном, она начинает худеть. И наоборот. Наполеонша всю жизнь подтягивалась, ездила по Швейцариям, себя урезала — потому что она Наполеонша, ей нельзя стареть — и вдруг говорит: “На кой черт? У меня есть все. Я могу "одюметь"”.
И она расплывается и становится милой мамочкой, бабушкой...
И мы пришли к выводу, что развитие преимущественной интуиции или сенсорики, логики или этики может быть как бы генетически детерминировано. В то же время наша установка по вертности формируется под влиянием окружения. А так как окружение меняется, условия жизни меняются, то и установка эта может меняться в течение жизни несколько раз. Однако есть люди, которые всю жизнь проживают в одном из 16 типов, ни разу не перевернувшись. Это счастливые люди, западной ориентации обычно. То есть они далеки от мысли покопаться в себе... Эти перевороты интересно наблюдать у ребенка с детства. У нас двое сыновей-близнецов. То, что один из них Дюма/Наполеон — мы знаем хорошо. Другой Дон и Бальзак — тоже знаем.
Но когда я прихожу в школу и учительница, которая хорошо знает соционику, убеждает меня, что один из сыновей “чистый” Доник — по поведению, внешнему виду и быстроте усвоения нового, — я даже соглашаюсь с ней. И вот Доник (11 лет) приходит домой, у него вдруг опускаются плечи, уголки рта, он и говорит:
“Ножки ломит, животик крутит, головка болит…”. Это абсолютно нетипичное для Дона поведение, зато типично для Бальзака.
Вот маленький Дюма — все жесты, походка, округлость — все Дюминое, и вдруг из него неожиданно выскакивает Наполеон и говорит: “Вперед, за мной, беру все на себя”. Потом в сторону отходит и бросает: “Делайте то, что я тут нарешал”.
Поэтому когда меня спрашивают, кто мои дети, я с запинкой отвечаю: Дюма-Дон, и мысленно добавляю: Наполеон-Бальзак. Пока непонятно, может, к 20 годикам вылезет основной тип. Это не означает, что по основным функциям есть неясность. Сенсорик, безусловно, эмоционист (этик) — тоже, но вот экстра-интраверт — пока этого нам не видно.
И это хорошо с психотерапевтической и психологической точек зрения — что не один, уже застывший тип, а два. Что ребенок как бы выбирает между этими двумя стратегиями.
Мы заметили, что когда обо всем этом рассказали людям, многие обрадовались. Ведь одни из нас обращают больше внимания на внешние формы поведения и замечают больше внешнего человека, а другие как-то чувствуют человека изнутри. И споров больше всего интертипных как раз между этими парами: Дон и Бальзак? Дюма или Наполеон? Гамлет или Достоевский?
Но стоит ли из-за этого копья ломать? Стоит. Потому что большинство проблем человеческих связано с конфликтами, с болями, разводами, непониманием, бессонницей и т. п. — проблемами, на первый взгляд, далекими от соционики. У большинства эту психосоматику, которую нельзя снять никакими таблетками, лекарствами, оказывается, можно скорректировать, зная эту модель экстра-интраверсии.
То, чего классический психоанализ добивается за несколько месяцев в решении проблем человека, с помощью модели “П” можно решить за несколько часов. Это и есть соционический психоанализ.
А теперь попробуйте записать формулы наиболее интересных для каждого соционических типов (свой, мужа, знакомого, мамы, конфликтера вашего).
И если у вас были затруднения в определении того или иного типа, возможно, это вам поможет. Кто вам ближе — тот или другой, второй тип (подсознательный)? Потому что если ты считаешь себя Драйзером, то ты можешь быть превосходным Гюго. Бываешь ли ты превосходным Гюго? А если тебе примерить на себя маску Гамлета, ты можешь вычленить, что бываешь классным Достоевским.
Уточним:
Есть функция –1, наша сильная функция, подсознательная, и –2 — наша творческая, но подсознательная. Итак:
Еще из этого видно следующее: функции, одинаковые по цифре, определяются, как ИНТУИЦИЯ (1 и —1), ЛОГИКА (2 и —2), СЕНСОРИКА (3 и —3), ЭТИКА (4, —4)- Но мы говорили, что в формуле соционического типа интуиции — две, логики — две и т. д. Просто по своей модальности одно и то же, но одна — осознаваемая, а другая — вытесненная в подсознание. Причин несколько,
1 причина. Они вообще не вытеснялись, а просто никогда не поднимались в сознание, потому что не было надобности осознавать. То есть поступала какая-то информация, но не возникало такой ситуации, где бы она была востребована. Вот, например, видим мы на улице тысячи лиц, а осознаем лишь некоторых из них.
2 причина. Вытесняется та информация, которая входит в конфликт с теми или иными принципами. С какими-то запретами, наложенными воспитанием и табу. Предположим, Достоевский-мужчина идет и видит красивую девчонку в более чем мини. Он великолепно опишет вам черты ее лица, о чем он говорил с ней, но какие у нее ноги — он не помнит. Он видел их, но туда нельзя смотреть.
Это основные причины (есть и другие), в силу которых информация вытесняется в подсознание. Согласно модели “П”, у нас существует 2 типа, один из них обозначен в верхней строчке формулы (1, 2, 3, 4) — наш осознаваемый тип (ILFR — у Дон Кихота), а все, что с отрицательным знаком, — нижняя строчка формулы — тоже наш тип, но он уже неосознаваемый, вытеснен в подсознание.
Согласно модели “П”, у нас имеется 4 следующих блока:
1. Индивидуальное сознание (блок “ЭГО”, по А. Аугустинавичюте и Фрейду). Этот блок наработали мы, исходя из своей биологической целесообразности, психоэнергетики. Это то (1, 2 функции), что определяет нашу личность, наше творчество, индивидуальность — индивидуальное сознание.
Это и то, что определяет нашу улыбку, фигуру, вкусы и пристрастия — то, что видят окружающие. Я сама могу этого не увидеть. Стоя перед зеркалом, я и Дон Кихота могу при желании изобразить, но окружающие видят меня такой, как я построена по сильной функции.
И, наконец, это то, что в силу нашего удивительного воспитания мы не должны показывать другим людям. То, что считаем в себе самым неинтересным. Это то, какими мы не должны быть. Так нас научили. Если ты худой — стесняешься этого, длинноносый — хотел бы укоротить нос, если длинненький — хотел бы урезать себя наполовину.
Проявление индивидуального сознания — это беда. Нас научили к нему относиться по-хамски, прятать его. Нам его давят. Это то, что как гвоздики из доски из нас выскакивает, а учителя и родители — по шляпке — чтоб не высовывалось.
1, 2 — индивидуализирующие функции (индивидуальные). Элементы 3, 4 — это социализирующие функции, они образуют блок коллективного сознания, или общественного. Или “СуперЭГО”, на языке Фрейда.
Это не то, какие мы есть, а то, какими мы хотим быть. Хотим выглядеть. Хотим себя вести. А почему хотим? А потому что нам показалось, что так требует от нас общество. Если бы остались мы одни, например, где-то на необитаемом острове, мы бы этого не показывали. Но желая выглядеть стадным существом, вписаться в коллектив — производственный, школьный, в коллектив семьи даже, — каждый из нас почему-то думает, что все от него ожидают именно демонстрации 3 и 4. И оттого часто происходят сложности в определении по тесту “Кто ты?” Мы говорим: “Я — это мои 3, 4 функции”.
И нам трудно противостоять ожиданиям общества, вот почему мы так охотно показываем тройку. И, слушая классическую соционику, вы часто, очевидно, задавали себе вопрос: “Ну если тройка такая смешная, неконгруэнтная, неадекватная ситуации, так зачем же ее демонстрировать на смех всем?” Потому что мне кажется: этого от меня ожидает коллективное сознание, общество.
Это происходит неслучайно. Дюма считает (вспоминайте формулу — у него там Т и Р), что все общество ждет от него, чтобы все было вовремя, чтобы никуда не опаздывать, поэтому Дюма всегда всех воспитывает: опаздывать нельзя, надо все вовремя делать. И если кто-то сопротивляется его призывам быть своевременным, он начинает запугивать, т. е. “бальзаковать” начинает, как говорится.
И у Дюмы еще Р там — считает, что все ждут от него, чтобы он был тщательным, но это только Дюме кажется. Людям это глубоко безразлично.
Почему мы приходим к такому пониманию, что от нас требуется 3 и 4? А потому, что наша воспитательная доктрина построена, по большому счету, не на политике пряника: ой какой ты умница — интуитивный! Ой какой ты логичный! Ни родители, ни школа — никто не скажет: ой, какая ты сенсорная, эмоциональная! С самого нашего рождения общество обращает внимание на то, что в нас слабо: “Ай ты, Гюго, опоздала — нехорошо опаздывать!”
“Вот ты выглядишь как попало. Вот ты с кем-то не в тех отношениях...” И так каждого из нас — только по 3 и по 4 воспитывают, и только по ним. И мы делаем совершенно глупый вывод, что людям надо 3 и 4. Что если хочешь жить нормально, демонстрируй 3 и 4. Мы и считаем в конечном счете, что мы сами есть 3 и 4.
Так вот, функция 3, 4 — это не мы, не личность, мы — не индивидуальность. Это мы — советский народ. Это мы — производственный коллектив. Это мы — студенты.
В голове звучит: “Мы — люди логические” — не у логиков. “Мы — люди этические” — не у этиков. Повыбирав, взвесив на весах, что же мне показывать — однерку или двойку, которые истинно сильны во мне, я выбираю форму поведения по 3 и 4.
У элементов 3 и 4 очень слабая энергетика. Очень. А считая, что ее надо демонстрировать, мы ее истощаем, тем самым истощая себя.
У четверки — больная энергетика, не просто слабая. Почему мы выбираем поведение по 3 и 4?
Удивительным образом, не зная соционику, мы выцепляем из общества тех людей, которые как раз смотрят на нашу тройку и четверку.
Ведь чье мнение меня, например, интересует? Когда приходит благожелательное “интертипное отношение” в мой дом, то я знаю, что оно мне простит разбросанные перед сессией везде книги, чайную посуду... Но меня в данной ситуации интересует мнение только Штирлица (PS) и только Джека (РТ) — вот это и есть “мое общество”. Почему?
Потому что она привыкла (как Дюма), что с самого детства на нее обращали внимание только люди, у которых Р (тщательность) в сильных функциях, а те, у кого Р в слабых, — ее не замечали. И она подумала, что все от нее вот этого и ждут. Придут и будут смотреть, как там дома — чисто-не чисто.
Вот почему эта функция энергетически слабая и нам периодически хочется убежать на необитаемый остров, в лес, в турпоход — убежать к себе. Не от себя, а к себе! Побыть немного на индивидуальном сознании.
В этом плане очень жестокая штука — религия. Потому что любая религия уводит от индивидуального сознания к коллективному, и человек идет не к себе, а неизвестно к кому. В результате он и тем не становится, к кому идет, и собой не становится...
С детства от нас требовали проявления 3, 4 функций. А кому в голову придет нас воспитывать по 1, 2 функциям?
Меня, Дона, всю жизнь, помню, учителя били по R и по F. То к девочкам не так относишься, то вспыльчивый слишком...
“Это ж такие пустяки — наладить отношения!” — говорится какому-нибудь абстрактному Дону.
И я уже подсознательно понимал: мои успехи в математике или в чем другом — это ерунда. Главное в жизни — наладить отношения. И я всю жизнь потом пытаюсь их налаживать! Меня к этому приучили мама с папой, школа, институт... И до сих пор, принимая нового сотрудника на работу, я смотрю, как он впишется в коллектив. Считаю, что именно в этом моя задача как руководителя.
Так вот, нас воспитывали определенным образом. Существует в современной гуманистической психологии одна очень страшная, жестокая и в то же время всепрощающая фраза: если каждый из нас чувствует себя жертвой — жестокого воспитания, каких-нибудь сексуальных нападок, несправедливости в детстве, в подростковом возрасте, юношеском, — то он может простить своих родителей только тогда, когда осознает, что он — жертва жертвы. Мы все жертвы жертв, потому что их воспитывали еще более страшно. Эта цепочка тянется глубоко в столетия. Каждое поколение, рожая детей, в принципе знало какую-то доминирующую стратегию. Оно могло сказать: “Вгоняй ребенку ума через задние ворота!” — Да, папа так со мной делал, и я так буду. Это было жестоко, ужасно, но вгонял. Была какая-то система, какая-то схема. Кому-то вгоняли, а кто-то сказал: “Нет, я так поступать не буду”. И начинает он вроде помягче, но потом все равно срабатывали сценарные законы: чем больше ты говоришь, что не будешь поступать, как поступала моя мама, мой отец, тем больше у тебя шансов, что будешь обращаться с детьми именно так, как они.
Но сейчас, несколько лет назад, когда “железный занавес” открылся (причем ни Хрущев, ни Андропов, ни даже Горбачев его не открывали — ворота растворили психологи), в нашу страну ворвались фрейдизм, юнгианство, адлерьянство, ворвался Роджерс со своей всепрощающей гуманистической маленькой группой и семьей как маленькой группой. Вот это действительно величайшая революция в отношении семьи!
И я хочу предупредить, что сейчас вы пускаетесь в увлекательнейшее, но очень опасное в то же время плавание. Потому что программы нет — ни жесткой, ни демократичной — никакой. Программа одна — любовь, сочувствие, терпимость, присоединение к другому человеку и взаимопонимание...
И модель “П”.
И если вы вдобавок еще вооружитесь соционикой, моделью “П”, вы начнете очень хорошо понимать Своего ребенка и никогда не нанесете уже соционических ударов — это очень сильные удары. Не только те, что по 4-й функции, существует еще один удар в отношении маленьких детей. Я хочу повиниться по своим детям, и это пусть будет кому-то уроком.
Вот что я стала замечать. Когда мой Андрей ведет себя очень демонстративно, либо я, либо старшая дочь можем ему сказать: “Опять ты, Андрюха, "наполеонишь", в конце концов”.
И вначале это мне казалось безобидным. Или когда у другого — маленького Бальзачка — начинает болеть головка, старшая дочь (Дон) может жестко сказать: “Ой, вечно она у тебя болит. Бальзак ты несчастный!”
И я стала видеть, что когда дети слышат это, они сжимаются, прямо физически, телом сжимаются. И это удар. Удар по 1,2 функциям (т. е. опять: уходите на 3-4). Это та шляпка, которая вылазит: да, Наполеон очень шумен в быту. И в вашей власти либо стукнуть по этой шляпке, либо перетерпеть это, зная: пусть растет, пусть шумит! Растет Наполеон — это прекрасно! Великолепно — растет Бальзак.
В вашей власти — придавить 1, 2 функции в угоду 3, 4 — или же дать им расти, развиваться.
И у вас есть выбор — быть правильным или быть счастливым, растить личность или социальное существо.
Я обращаюсь к дошкольным и школьным психологам. Сейчас люди наши очень изменились — стали очень психологизированными и посещают массу семинаров, читают много книг и обращают внимание на воспитание собственных детей. Основная задача школьного психолога — это не всякие тесты заполнять и с руководством школы общаться... Считаю: основная и глубинная задача школьного психолога заключается в том, чтобы узнать у родителей, чего они хотят от своего ребенка, и рассказать об этом учителям, чтоб его в этом русле развивали.
Никогда не забуду, как я прорвался в прошлом году в школу (обычно туда ходит жена, меня не пускают) и попросил учителей, руководство школы рассказать, что, на их взгляд, плохо в моих сыновьях. Я слушал, слушал и распрямлялся постепенно, распрямлялся... В конце, концов я страшно обрадовался: оказывается, то, что им не нравится, — это как раз то, что я изо всех сил развивал в своих сыновьях.
— Антоша, такой хороший мальчик, такой умненький, ну почему он с девочками не ладит?
Мы схватились за голову: “Боже, это который Доник!”
— Ну почему вот ваш Андрюша такой-сякой? Почему вот у него с математикой?..
Боже, ведь это Дюма, Дюма-мама, которая училась на пятерки, одна четверка в аттестате, и все время скрипела зубами и думала: “Как только кончится школа, я сложу все логические учебники и подожгу!” Дюма ненавидит все эти логики.
То есть одна из задач школьного психолога — защищать детей от учителей.
Довольно жестко сказано. Вернее будет сказать: работать в тандеме с учителями. Помочь учителям. У них очень много детей, и ты как родитель можешь подсказать: кто он такой — твой ребенок.
Или еще говорят: “Вот у вас Антоша — он какой-то неколлективист”. Но не хочу я, чтобы он был коллективистом, я из него это 10 лет вышибал... Все это я и объяснил классному руководителю. Она сразу поняла: “Ну так бы и сказали, мы б от него отстали”.
Не хотят они там хором песни петь, не хотят — я понимаю. Некоторым это, может, нравится, но Дону — нет. Дон — это очень обособленное ото всех существо.
А Андрею это тоже пока, на мой взгляд, не надо, потому что Наполеон — он и в Африке будет Наполеоном, сильно не пострадает.
Мы приводим эти примеры для того, чтобы показать, как в реальной жизни, в реальном вписывании ребенка в общество происходит это взвешивание и эта разблокировка: 1 и 2 или 3 и 4? И, к глубочайшему сожалению, мы вынуждены резюмировать, что большинство из нас, подавляющее большинство, выбирает свою форму поведения по тройке и четверке.
И требует от других ее проявлений.
Вот почему мы так часто наталкиваемся на людей, о которых говорим: неискренний человек, не доверяй этому человеку, неконгруэнтный человек. А он просто загнан на 3 и 4 собой, другими, обществом, родителями, еще кем-то. То есть, такому человеку только посочувствовать можно, а не сердиться на него.
Следующий блок (-1, —2) называется “индивидуальное подсознание”. Это очень сложный блок. Это то, что мы спрятали от самих себя. Это то, что мы считаем: нельзя. Ни в коем случае нельзя показывать даже самому себе. Запрет на информацию, которая там лежит. И поэтому, если мы видим, что кто-то демонстрирует нечто подобное, мы этого человека начинаем люто ненавидеть (про конфликты мы поговорим позже). А сейчас перейдем к очень интересному блоку: —3, —4.
Хочу уточнить, что эти переверты: Дюма-Наполеон, Драйзер-Гюго и т. д. — это как раз переверты по блоку 1 на блок 3. Это интертипные отношения погашения.
Полное погашение — отношение неблагоприятное. Соберите вместе Дюма и Наполеонов — они передерутся. Донов и Бальзаков — они “удавят” друг друга. И т. д.
Мы всегда это объясняем на примере своих отношений с Наполеонами. Мне могут сколько угодно окружающие намекать, что я Наполеон, но я-то знаю, что Наполеон я только на этой сцене. Потому что это самая лучшая стратегия для преподавания — напористая, яркая, веселая. Пусть и вынужденная, даже с перегибом немного...
И нам очень повезло, что у меня это подсознательный, а у Анатолия это “троешный” Наполеон. Нам легко играть Наполеонов на сцене.
А вести занятия только тождики могут эффективно вдвоем, потому что тождики первоклассно друг друга понимают. Если бы мы работали как Наполеон и Дюма, я бы не знал, что Тамара сейчас говорить будет.
Я знаю для себя тестовый, проверочный момент, почему я не Наполеон, — это когда я оказываюсь в компании с Наполеоншей. Вспомните, как ведут себя экстра-интраверты в компании. Интраверт пришел, забрался в уголочек и смотрит, как бы не порушить отношения, как бы в них вписаться. Вот кто-нибудь придет и обратит на меня внимание, и пригласит меня...
Экстраверт пришел: “Ага, кого выбрать, кому представиться, с кем тут... Какие такие отношения!..” И даже этический, т. е. тот, который плетет отношения.
Ворвался какой-нибудь Дон, Джек — тут и бутылки застреляли, и гусары заскакали... Этический Гюго, Наполеон если ворвутся, тут и цветочек, комплиментик... Кого-то и в уголок поволок... Во всяком случае, он владеет ситуацией.
Тот же Дюма-интраверт тихо сидит в уголке и поедает что повкуснее. “Давайте пляшите, пляшите, а я тут салатик пока прикончу”. О, пригласили! О, за жизнь поговорили — как хорошо и замечательно.
И тут появляется она... Как и раньше светские дамы, появляется с некоторым запозданием — так примерно всегда появляются Наполеонши. Ну и, понятно, что она самая красивая, самая яркая. Взгляды всех присутствующих обращаются на нее, и Дюминя тут начинает потихоньку ежиться: “А чего это я тут?” Забывает даже про свой салатик. “А чего это они так на нее среагировали?” Наполеонша говорит тосты, принимает комплименты, а Дюминя чувствует себя совершенно забытой в компании. И это при всем том, что Дюминя чувствует себя как рыба в воде при ближайшем общении: “Ты меня выбрал (а), мы с тобой куда-то отошли, и тут уж я тебе все богатство своей сенсорики-эмоций покажу!”
Но здесь требуется работа Аллы Пугачевой. Дюминя на это неспособна. Особенно если сцены нет, работы нет.
Потом Наполеонша выпивает рюмочку и начинает всех покорять. Если не покорились, большинство Наполеонш — что зависит от воспитания, от интеллигентности — лезут на табуретку, на стол даже, чтобы показать (для них это самое главное), как они похудели, как подтянулись, какие лосины... Они могут и плясать на столе... Совсем необязательно, что это кончится раздеванием и т. п. вещами, но все это будет.
И Дюма страдает. Завидует, с одной стороны, а с другой — думает: “Я сволочь, бы тоже так могла. В узком кругу. Почему она может, а я не могу позволить себе?..”. Вот такое погашение. И оно не только в работе.
В работе это так проявляется: Дюма на производственном совещании тихо — вяк себе да вяк. Наполеонша: “Значит, будем делать так!” — может сморозить любую глупость, и ее слушают, а вяканье Дюмы почему-то не слушают.
А Наполеонша смотрит на Дюму и говорит: “Ну ты же как я, только почему ты тихушничаешь? А значит, — хитрая”.
Но вы не обольщайтесь, что Наполеон всегда впереди. В личной борьбе, если они сойдутся на какой-то арене, побеждает более выматывающий, более интриганистый интраверт (и это следует также из признаков Рейнина). И Наполеоны это чувствуют, и им не по себе в компании с Дюма. Желание возникает сразу разбежаться либо перейти на разные стороны стола и поделить территорию. А замешано все это на том: “Ты такая, как я; я — такой, как ты. Почему ты позволяешь — почему ты тихушничаешь, интриган проклятый?”
И, наконец, самый интересный блок — —3, —4. Юнг не знал эти элементы, но одна из величайших его заслуг перед мировой психологией состоит том, что он описал феномен “коллективное бессознательное”. Это знаменитое учение Юнга об архетипах. Коллективное бессознательное — это то, что содержит опыт всех прошлых поколений, генетическая память. Именно от того, что у всех нас есть —3, —4 (коллективное бессознательное), мы все похожи. Именно потому мы все понимаем мифы. Грубо говоря, они заложены в коллективном бессознательном. Миф отца, миф матери, мифы огня, звездного неба...
И эти мифы каждый из нас расшифровывает разными сказками и метафорами. Это все то, что накопило человечество — все вечные знания, которые, как нам кажется, мы познаем через научные открытия, — все хранится в нас. В коллективном бессознательном. Это то, с чем мы советуемся — во сне, в трансе. Это то, откуда мы черпаем знания и информацию. Это то, откуда изобретатели берут свои открытия. Это то, откуда Блаватская, Рерих брали свои книги. Это то, что диктует, а они записывают...
Это совесть наша, но мы не всегда же можем туда проникнуть, получить оттуда информацию,
Слово “совесть” обычно в классическом психоанализе ассоциируется с “СуперЭГО”, т. е. с блоком 3, 4. Но я согласна с Анатолием в том, что слово “совесть” он отнес к блоку —3, —4. Там совесть какая? Навязанная. Мама говорила: “Бессовестный ты, когда выпендриваешь свои 1, 2 функции”! А эта совесть глубинная. Древняя.
Общечеловеческая, общекультурная. И мы сами перевести ее на язык слов не можем. Вербализовать информацию, которая у нас там хранится, хорошо может только один-единственный тип — наш дуал. И в этом (а не в том, что писала Аушра), согласно модели “П”, главный закон дуализации. Мы дуализируемся со своим коллективным подсознанием. Мы находим человека, который может рассказать, чего у меня там не как у личности, а как у существа, которое пережило тысячи рождений, тысячи перевоплощений.
Функция суггестии и функция активационная (-3, —4). Очень сильная функция для управления другим — близким тебе человеком.
Вот зачем мы ищем дуала. Чтобы он расшифровал нам все те могучие интеллектуальные силы, которые в нас заложены. И потому недуализированный человек не может реализовать себя. Никак. Наша сила там. Все наши знания — там (-3, —4). Все, что накоплено, — там. И поскольку только дуал может нам помочь, мы его считаем страшно умным существом. Ведь он переводит наши инстинкты на понятный нам человеческий язык. Понятно почему — у него это самая сильная функция.
Почему мы несколько шутливо говорили вам, что в той же паре Дон-Дюма (это касается и остальных дуальных пар). Дон что-то смутно, инстинктивно понимает, а перевести не может... И когда рядом есть этот редактор, корректор, рекламист доновских идей, Дюма, он выходит и сенсорно-эмоционально говорит вот то-то и то-то.
—3, —4 — это души наших предков, которые ушли в ту землю, в которой мы живем. И поэтому Юнг очень классно описал американцев, разных по национальности, но очень быстро сформировавших новую общность — американский народ. Потому что они наработали себе СуперЭГО по типу негритянскому. А такой интересный действует закон. В Африке, например, белые люди СуперЭГО по негритянскому типу не наработали, потому что негров там было много, а их мало. А когда кого-то много, мы воспринимаем это как угрозу себе и не занимаемся имитационным поведением. А в Америке негров было мало, и белые воспринимались очень экзотично, на них обращалось внимание, и поэтому мы подсознательно, неосознанно начинаем имитировать их поведение. И поэтому у американцев СуперЭГО напитано африканским стилем поведения, все движения; все внешние формы поведения у них очень негритянские (экспансивность и т. п.).
Но: люди переселились на землю индейцев, чьи духи ушли в землю эту, и поэтому их коллективное бессознательное пропитано духом индейцев. И поэтому в основе своей их совесть — это индейская совесть. Поэтому, несмотря на внешнюю негритянскую бесшабашность, они очень целеустремлены, очень коварные и закрытые. Эти метаморфозы, к счастью или сожалению, происходят очень быстро. Приезжаете вы на узбекскую землю и очень быстро напитываетесь теми же духами. Приезжаете куда-нибудь в Удмуртию и вдруг становитесь очень похожи на всех удмуртов, в основе своей.
К этой метафоре можно относиться по-разному. Вот таких 4 блока, вот такой еще один закон дуализации...
А теперь мы хотели бы поговорить, как работают 4 и —4 — активационные функции. Вы можете активировать человека либо через —4, что лучше, комфортнее для него, либо через 4, что болезненнее, но тоже его подвигнет.
Затем идет выбор программы: куда ехать? Затем идет реализация: сознательная — по 2 и неосознанная по —2, по вашим творческим функциям, сознательной и бессознательной.
Итак, как работают типы? Модель типа, модель информационного метаболизма, согласно модели “П”, работает только тогда, когда затрагивается личность, интересы либо “ЭГО”, либо “ИД” (индивидуального сознания либо индивидуального подсознания). А это затрагивается очень редко. Поэтому вот в таком классическом варианте, самом для нас энергетически легком и эффективном, мы почти никогда не работаем.
Для того, чтобы понять, как работает тип, модель “П”, я начну с того, что каждый из нас бывает в двух состояниях. Вернее, все наши состояния можно разделить на два:
1. Наше обычное или активное состояние сознания. Трезвое — в переводе на обыденный язык.
2. Измененное состояние сознания. Пьяное от любви или вина. Или от того, что хорошо у костерка. Пьяное от того, что счастье накатило, или от того, что горе наехало. Пьяное от наркотиков или алкоголя...
И вы согласитесь, что эти состояния — две большие разницы. Иной говорит: пьяный лучше, а другой: трезвый человек — человеком, а пьяный — дурак дураком!
А есть наоборот. И это не от того, что человек хороший или плохой, а от того, что работают разные элементы. И поэтому тем, у кого не те элементы работают в измененном состоянии, говорят: “Лучше бы тебе не пить!” А есть, наоборот, люди, которых любят именно в измененном состоянии сознания. Они становятся яркими, эмоциональными...
Как вы думаете, в каком состоянии сознания мы бываем чаще?
В пьяном, конечно. Многие из нас большую часть жизни проводят в измененном состоянии сознания, так как естественный сон, наши мечты и все виды транса — это все измененные состояния сознания.
Начнем с “трезвого” состояния. (Не хотел бы, чтобы это понималось только в алкогольном смысле).
В “трезвом” состоянии сознания мы выдаем окружающим нас людям либо функцию 3, либо 2, но никогда не 1. Это очень важно для определения типа, ибо вызывает частые заблуждения у социоников.
Трудно вообще говорить про свою первую функцию, описывать ее очень тяжело. И только окружающие видят, что я устроена по 1, что веду я себя по 1. Что я и физиологию какую-то S-ную имею. А мне трудно говорить, что вообще такое S, потому что это моя первая функция, для себя. А про вторую — пожалуйста.
Так вот, всем незначимым людям (значимый для нас человек тот,
кто может сделать что-то для нашего “я”, нашей индивидуальности) мы демонстрируем
функцию 3. Причем с большой легкостью (это наш троешный подтип) — 90 процентов
всех нащих коммуникаций мы ведем с тройки. И это величайшее заблуждение социоников,
когда они считают, что определяют первую функцию. И можно даже считать, что
если вы видите перед собой логика — то это тройка,
интуитива — то же самое
сенсорика — —"- —"-
этика — —"- —"-.
Не “видите”, а слышите, я бы уточнила. Потому что если вы внимательный соционик, вы видите либо округлость, либо зигзагообразность, либо квадратность, либо треугольность собеседника. Видите вы истинно первую функцию, а вот ведет себя он в основном с троечки.
И стиль жизни, незначимый стиль жизни, мы выбираем по тройке. Что это значит? Вот у Дона тройка — F, поэтому в общении с незначимыми людьми он хам. Может ответить вам резко, сразу, не задумываясь...
И совсем не обязательно, что он вас там кулаком съездит, но вдруг в какой-то момент вы ощутите, что взгляд его проходит сквозь вас, что уши его нацелены в каком-то другом направлении.
И некоторая жесткость...
Нетерпеливость такая: давай, давай, чего резину тянуть, ну все, все! И как-то даже черты лица изменятся так, что вы вдруг почувствуете: вас F — но отталкивают; убирают. Все. Вы человек незначимый, и тема, которую вы принесли, — незначима. Все общение с вами незначимо — отодвину.
По F тот же Дон Кихот выбирает себе подружек (красивых). А идя к незначимым людям, он может даже причесаться, хорошо одеться, а значимых — в плавках встретить... То есть если вас Дон встречает весь ухоженный — вы никто.
Ну, “никто” — это не совсем точно. Дистанция просто между вами очень далекая. Дон пока еще не знает, пригодитесь ли вы ему. Он же экстраверт...
Слово “незначимые” здесь надо так понимать: они, может, и значимые, поскольку он собирается контракт с ними заключить, какую-то дальнейшую работу. Но внутренне его немножко подташнивает от этого контракта... Тошно от этого Дону — он как бы периодически отдает дань людям (это же суперэжная функция) — им это нужно! При этом сам глубоко страдает.
У Дюмы это Т. Поэтому они выбирают себе любовников/любовниц Бальзаков, которые могут поговорить по душам. Их и любят за то, что они великолепные утешители. Придет кто-нибудь к ним в гости, они выслушают, поддержат, посочувствуют. И вы думаете: какой душевный человек Дюма! Но знайте: вы — незначимый человек.
То есть понятно, что наблюдая со стороны, кто как себя ведет, вы видите проявление 3 функции. Наполеон вам нарисует блестящую перспективу: моя интуиция меня не подводит. У Гамлетов (Р на 3-м месте) это квалифицированно, тщательно выполненная работа, это как бы технология любого дела.
Упаси вас только Господь, чтобы он передавал вам технологию эту. Был такой опыт у нас: попросили одного Гамлета передать технологию глажения мужских костюмов. Через 2,5 часа все закончилось для меня ощущением головной боли и чего-то ужасного, но как он был горд, когда он это сделал — меня научил. И, естественно, я ничего не запомнила, потому что, демонстрируя свою “великолепную” тройку, он “бил” меня, естественно, по четверке, из чего мы вышли оба с жутким чувством. А в завершение он еще и на живом человеке стал доглаживать эти брюки.
И так далее по социону можно посмотреть, кого мы выбираем в друзья себе...
И смеяться над этим нельзя, как бы нам этого не хотелось. Это совершенно безбожно над троечкой посмеяться, ведь она всегда с таким трудом наработана, даже, бывает, в ущерб собственным 1, 2 функциями.
Как же так: всю жизнь от меня общество этого требовало, я это и даю, и вдруг надо мной еще и смеются?..
Значимым же людям мы всегда сознательно демонстрируем свою двойку. Только с ними мы можем выплеснуть себя, показывая свою 2 функцию. То есть, по сути дела, вся эта модель правильно работает только для значимых людей. Сознательно.
В данном случае Дон Кихот логику может показать либо начальнику, которого он пока уважает, либо объекту, которого он выбрал в качестве жены.
Вот жену мы выбираем и мужа по двойке. Гулять, развлекаться — с красивой, женятся Доны обычно на умных. Что значит на умных? У Дона L — сильная осознаваемая функция, а значит, умным самым для логики является этика. Противоположный полюс. То есть Доны женятся на тех, у кого двойка является противоположной шкалой. (Если у меня логика, я обязательно найду значимого этика. Вот у Дюмы как раз этика. Она мне значимо ее показывает, я же значимо — логику, получается классная вещь).
Когда мы демонстрируем значимому человеку логику и встречаем в ответ логику, то получается соперничество и состязание. И здесь мы должны либо прогнуться, чтобы не показать начальнику либо объекту охмурения, что я тебя давлю и я умнее, либо, наоборот, задавить его, а это всегда сложно энергетически.
И тогда мы встречаем отношения полной противоположности, если в семье начинают состязаться своими разновертными логиками. Либо это полудуальные отношения, в общем благоприятные (представьте Дона с Габеном в таких отношениях: Дон со своей наукообразной логикой и Габен со своей технологичной...).
Либо это отношения квазитождества, не случайно названные “борьба двух самолюбий”. Я знаю несколько таких семей. Пара Бальзак-Робеспьер имеет очень сильное состязание. Внешне доброжелательные, интеллигентные, великолепные отношения, но когда они в круге значимых, близких для них людей, идет настоящий интеллектуальный мордобой...
Если из эниологии — плюс на плюс “наезжает”.
В принципе это можно нивелировать каким-то образом, но в чистом виде это довольно сложно, когда встречаются два логика в семье.
Итак, если я, Дон Кихот, встречаю значимого человека, я начинаю с ним очень логично, абстрактно-логично общаться, объяснять, что, почему и как. Тамара, встречая значимых людей, начинает буквально продуцировать эмоции (на семинарах ее эмоции обращены к вам как значимым людям). Но когда она переходит на индивидуальное общение, я настораживаюсь: если идут очень бурные эмоции, я очень волнуюсь, ощущаю, что этот человек оказывается значимым. Если я вдруг наблюдаю, что пошло опять сочувствие, сопереживание, тогда я успокаиваюсь: ушла на тройку — работай хоть до утра.
Измененное состояние сознания. Здесь мы продуцируем поведение по функциям 4 и 1, а зависят эти 4, 1 от того, какие перед тобой люди — значимые или незначимые. Важно это для диагностики. В незначимой компании понятно, какая функция идет, — 4.
Последующее я прошу принять к сведению в плане вашей личной, семейной жизни.
Милейший Дон Кихот. С ней (ним) жены или мужья ходить на праздники страшно не любят, Почему? Да потому, что их нигде нет. Где же Дон в праздник? Курит или общается. На какую тему?
С незначимыми людьми мы общаемся всегда с четверки. Идет общение на тему: “Ты меня уважаешь — не уважаешь”. Это R у Донов, четверка.
Ладно бы это, они тут же пытаются наладить все отношения. Посмотреть, кому тут плохо (с тем надо танцевать, того надо утешать).
Дюма в измененном состоянии сознания становится очень тщательным: будет все мыть, чистить, по технологии готовить. А изменить его состояние очень просто — сказать, например, что свекр едет, Штирлиц на пороге. Гости идут — это же стресс, уже измененное состояние сознания.
Дюма может тогда собраться и сделать все прекрасно! Но в измененном состоянии сознания!
В значимой ситуации мы демонстрируем 1 функцию — т. е. в измененном состоянии сознания для значимых людей. Это единственный способ узнать доновскую интуицию, или гекслиную. У костерка или за рюмкой шампанского Дон может уединиться со значимым человеком и начинает рассказывать, какие у него перспективы, какой он умный и талантливый и какие перспективы у его дела. Хотя Дону и дела нет до его дела. Но — значимый человек!
Про перспективы своего дела расскажет, хотя так никогда не делает. Поэтому Дона обожают значимые люди в измененном состоянии сознания.
А теперь к вам вопрос: близкие люди для нас значимы или незначимы? К сожалению, хоть это и внутренний круг, близкие люди для нас незначимы. Поэтому им в измененном состоянии сознания мы демонстрируем четверку. И тот же Дон начинает с женой выяснять отношения: вот тогда не так посмотрела, вот тем так улыбалась, а мне не улыбается... Становятся страшно нудными.
Я — совершенно согласна с репликой из зала, когда спросили: куда что девается? Действительно, со временем в семье мы настолько усваиваем в себя своего супруга, что воспринимаем его уже либо как незначимого, либо как часть меня. А часть меня, конечно, незначима, ну как рука собственная болтается...
И поймите: незначимый — не означает плохой. Нет, просто это я уже, а я для себя незначим, как правило.
Или происходит еще одна вещь: свою четверку мы доверяем близким людям, значит. Дон может либо выяснять начать: вот ты на меня тогда не посмотрела (говорит его сильная обидчивость), либо доверять какие-то свои больные отношения.
А что это значит? На ужин ему вдруг покажется, что поменьше кусок мяса положили, а если ему меньше, чем кому-то, значит не уважает!
Исходя из этого, о Донах говорят, что это вечный ребенок, большой ребенок. Именно по этой функции Дон все время как бы просится на ручки. Имейте это в виду и вспомните здесь классического Дон Кихота. Либо он может сдуру в измененном состоянии сознания... доверить близкому человеку свою боль.
Доны — очень закрытые люди, тщеславные, хотят казаться очень успешными. Вот как Наполеон скрывает свои какие-то неудачи, Дон, в принципе, тоже. Никогда не расскажет, когда его сильно обидели, когда унизили — ни в детстве, никогда... Он все это вытеснил очень сильно. Но оно живет, и он может близкому человеку доверить эту действительно отношенческую боль. И чаще всего близкий человек со временем наносит удар: “Да, вот твой отец тогда... И правильно. Вечно ты с людьми — тюфяк и валенок ты сибирский”. От этого удар становится не просто ударом по четверке, а непереносимым уже ударом.
Зато в измененном состоянии сознания классно функционируют не только 4 и 1 (7, 8), но и —4 и —1 (5, 6). Из этого следует, что Дон тогда бывает страшно веселым и эмоциональным. Может песни петь — да громко! Сразу старается и отношения наладить, и эмоцию качать очень сильно. Но это обычно — незначимым людям.
И на вопрос “Любит ли Дон развлечения?” ответ будет: да. Особенно большую-большую свадьбу, где он никого не знает, ну разве жениха с невестой...
Здесь, среди незначимых, он только и может свое “Я” выплеснуть, оттого громче всех орет “горько” и пляшет...
Причем не в тех местах. Но это неважно. Я всем рассказываю, как мы попали на образцово-показательную свадьбу. Это была дипломная работа выпускников института культуры. А женился Толин сотрудник из мединститута. Нас предупредили, что на свадьбе, в рядах, будет сидеть вся экзаменационная комиссия, поэтому сценарий весь расписан, все ритуалы и пр. Так вот, “горько” надо было кричать в определенных местах, в особое время после бог знает какого тоста, а Панченко (в трезвом виде, подчеркиваю) начал кричать вместе со своим громогласным товарищем еще с того момента, когда жених с невестой шли по ковру. Короче, свадьба как дипломный сценарий студентки была сорвана. Девочки плакали. Но, по-моему, комиссия хорошо все восприняла. Свадьба была богатая, и дипломную работу засчитали...
Вот так качалась эмоция в измененном состоянии сознания. Я еще раз уточню: речь идет не об алкогольном, не только об алкогольном изменении сознания. Это может быть и состояние любви, влюбленности, творческой эйфории... Тогда именно говорят, что у Дона — золотые руки. Дон — творческое существо, а он почти всегда в измененном состоянии.
Я знаю одного Дона, который именно сейчас, после 20 лет совместной жизни, уже не знает, как гвоздь забить, но раньше, когда он был влюблен, он практически один — ну, друг еще помогал — они сваяли такой домик садовый — игрушка! Раскрашено все было и лаком покрыто... Он сам был в шоке: “Ну как же это я мог сделать?”
То есть вы понимаете, что у каждого из вас функция 2, —2 просыпаются в измененном состоянии сознания — для значимых людей. С незначимыми людьми у Дона просыпается –3 (S), и он начинает (в незначимых компаниях) есть, пить, комфорт любить...
Он как бы самодуализируется, научается сам понимать свое коллективное подсознание. И прямо как Дюма становится.
Человек ведет себя ситуативно. И поэтому ему надо соответствующим образом отвечать.
Я хочу возразить по поводу самодуализации.
Нам действительно это кажется только, что “как Дюма”. Отвечая на вопрос, часто возникавший раньше на наших семинарах, — “А можно ли самодуализироваться? Нарастить этого андрогина? — я считаю: "Нет!"”
Можно, когда ты пожил долго с дуалом, и он тебе объяснил, что находится в твоем коллективном бессознательном, перевел все это на язык логики, научил, что вкусно, что хорошо, что правильно, и ты с этим согласился и какое-то время чувствуешь себя прямо андрогином.
Может быть, мне удалось нарастить этого самого дуала. Когда рядом со мной дуал, во мне глубочайшее убеждение, что это есть и во мне.
Потому что дуал — переводчик нашего подсознания.
И мне уже временами начинает казаться, что отойди дуал в сторонку, я настолько уже напиталась, что и сама смогу... И он отходит в сторону. Говорит, допустим, что этот день семинара я проведу сама. По теме, которую знаю вдоль и поперек...
И язык вдруг к горлу прилипает, потому что идет сенсорика и эмоция, сенсорика и эмоция. А того, что я считала нарощенным, — логика и интуиция — нет. Я “андрогин” до тех пор, пока этот человек рядом со мной. То есть нам это кажется, пока рядом живой дуал. Отошел он — и я снова только половинка.
Я могу этого достичь, но когда очень разозлюсь...
Но потом почему-то приходится рубашку выжимать, и почему-то по головке гладить и немножко “отваживать” — есть такое слово. Потому что энергетически это очень трудно, самодуализироваться. Вы можете это сделать, но за счет чего, какой ценой?!
Мы еще раз повторяем: 3, 4 (-3, —4) — их очень тяжело отдавать! Это как из себя открытой струёй энергию выпускать.
И я бы хотел, чтобы вы именно над этим много подумали дома. Здесь больше рассказывать нечего. Вы можете рассказать только сами себе много интересного.
Надо взять свою формулу типа и просто отдаться потоку сознания и подсознания. И вспоминать, что было в вашей жизни — по 1-й функции, по 2-й. Когда вы нарастили и насколько сильно 3 и 4? И в каких ситуациях? Что вам говорила ваша мама, воспитатели, заставляя стыдиться 4-ки и выпячивать тройку?
Поэтому мне очень смешно, когда собираются люди, считающие, что они соционику уже изучили, и начинают спорить: этот человек такой-то или такой? Думаю: ну откуда ж вы его знаете? Вы его видите в стандартной ситуации, где охотно демонстрируется тройка! Это как бы статичная модель. А вот какой он внутри-то, которого мы не видим?
Это великое озарение Аушры, что она тип описала изнутри правильно. Но ведь только редкие из нас таким его видят. Хочу еще повторить: однерку и двойку окружающие великолепно видят. Это выражается в форме нашего тела. В нашей стойке — категории Сатир: блеймер ты или плакатор, дистрактор или компьютер. В нашей фигуре — зигзаг ты или треугольник. В типе телесной защиты. В ведущей модальности...
1, 2 функции во многом обусловлены ведущей, предпочитаемой модальностью, вашей ролью в алкогольной семье. Именно это формирует твой тип, экстра-интраверсию. Либо ты “отверженный ребенок”, и тогда ты чаще всего интраверт...
Либо ты “герои”. А “герой” — это почти стопроцентно переворот на экстравертный тип...
Но “герой”-Бальзак — это нонсенс, то же и “герой”-Дюма. Дюма, если он “герой”, станет Наполеоном. Бальзак, если он “герой”, станет Доном, и т. д.
А любого сделайте “потерянным ребенком”, он сразу станет интравертом, раз вы его “потеряли”. “Потеряйте” Наполеона в детстве — он станет Дюмой, и т. д.
Повспоминайте, что вам говорили окружающие, как вы вели себя, когда находились в измененном состоянии сознания. Каким вас больше любят? И самое главное — что вам говорили в детстве?
Мне вот, например, говорили так. Когда моя мама, человек жесткий, волевой, видела во мне какую-то ненужную мягкость, уступчивость, какое-то даже слюнтяйство, она всегда произносила фразу: “Бровковская (моя девичья фамилия) порода ты!” И мне сразу хотелось перескочить на другие функции, стать более мобилизованной.
Итак, в каждом из нас 2 типа и 2 подтипа — итого получилось 4. И это наши главные враги, с которыми мы воюем всю жизнь, из-за которых мы болеем, мучаемся...
Я только одно хочу подчеркнуть: обычно мы так пугаемся — что это со мной? — когда уходим в экстраверсию с интраверсии. “Куда это тебя понесло?” — люди говорят. И еще более сильно пугаемся, если переходим из экстра- в интраверсию. Большинство людей начинают классически жаловаться на депрессии, фрустрации, немотивированное желание сжаться, “уйти в норку”.
Я не знаю, какой страх больше, мне кажется — из экстра- в интраверсию. Так вот, ваша задача как соционического консультанта объяснить человеку, что с ним происходит, и посмотреть, зачем это? Что требует этого переворота: твоя работа, твои отношения, еще какие-то обстоятельства. Осознание того, что это не обеднение тебя, а обогащение! У тебя появилось теперь как минимум две стратегии. И вот именно при этих переворотах могут начаться те психосоматические расстройства, о которых мы уже говорили вначале.
Существует такая наука — конфликтология. О том, как жить, сглаживая конфликты, не конфликтуя. Я всегда смеюсь над этим словом: “бесконфликтное”. Такое общение — есть отсутствие всякого общения, всякого развития и всякой жизни.
Другое дело, что конфликты бывают двух видов — продуктивные и деструктивные (ведущие к разрушению тела, духа, отношений и всего прочего). У нас с вами одна задача — перевести конфликты деструктивные в продуктивные.
Не знаю, удивитесь ли вы, когда я скажу, что весь принцип теории конфликтов мы постараемся вам рассказать за часик, исходя из модели “П”.
Мы вообще ни с кем не конфликтуем. По одной простой причине: глубоко в душе нам абсолютно нет никакого дела до других людей. Вот так устроен человек. Для любого из нас прежде всего важен он сам — его собственная энергетика, его собственное развитие. Вы скажете: а его дети? А дети — это же он и есть, продолжение его. А жена? А жена тоже — тот вспомогательный механизм для продолжения себя и т.д. Это все Я.
Далее. Мы ни с кем не находимся ни в каких отношениях. Нам глубоко безразлично, в каких отношениях мы с кем находимся.
Третье. Мы конфликтуем только сами с собой.
Четвертое. Мы находимся в каких-то отношениях только сами с собой.
Пятое. Мы с этим никак не можем согласиться. И поэтому пункты 3 и 4 мы сублимируем (переносим) на других людей. Никто не хочет конфликтовать с самим собой. Еще меньше мы хотим устанавливать или налаживать какие-то отношения с самим собой, нам гораздо проще это перенести на кого-то, на каких-то окружающих людей и с ними устраивать разборки.
Итак, существует 4 основных конфликта с самим собой и 4 определенных отношения — тоже с самим собой.
1 конфликт (не по значимости и частоте) — это конфликт между блоком индивидуального сознания и коллективного. Между 1, 2 и 3, 4 функциями. То есть я стараюсь вести себя в обществе по 3, 4, но в душе-то осознаю, что я не такой. Стараюсь, но я не такой...
Отношения 1, 2 ф. с 3, 4 ф. в соционике называются суперэжными. Поэтому когда я в конфликте № 1, я же не сижу, не думаю, кто прав: 1, 2 или 3, 4 функции мои. Я же не ругаю их, а в реальной жизни ищу “Наполеона” и вступаю с ним в суперэжные отношения:
То есть, как вы помните интертипные отношения, контакт с нашим суперэжником (у Дона это Наполеон, у Дюма это Бальзак) начинается в принципе неплохо, с некоторой даже идеализацией друг друга, но кончается обычно разборками — очень выматывающими, очень тяжелым подчас конфликтом, резким у экстравертов и до боли нудным у интравертов.
Это очень нужные нам конфликты. Почему же вначале нас так тянет к нашим суперэжникам (это же мы по тройке и по четверке), а потом любого Наполеона я забиваю?..
Забиваю даже сладострастно, как бы мстя маме, папе (не думая при этом о них), обществу, школе, которые вот загоняли меня, пытаясь сделать таким, но я по 1, 2 ф. выжил, устоял, — я же не Наполеону реальному мщу, а себе! Коллективному сознанию, которое сидит во мне.
Как я забиваю Наполеона? Демонстрируя ему свои 1, 2 функции. А Наполеон считает, что он меня забивает своими 1, 2 функциями. Никто не выигрывает, но я выхожу из этого конфликта удовлетворенным. Я вижу, какой я умный и логичный по сравнению с его ущербной логикой, с его никчемной интуицией.
Почувствуйте, какая получается компенсация: я вынужден быть Наполеоном, я вынужден быть социальным существом, я вынужден как бы сам ограничивать свое индивидуальное сознание. Но периодически ЭГО говорит:
“Так я же вот!” И я ищу Наполеонов, чтобы их побить, тем самым побить свое СуперЭГО, как бы самоутверждаясь в ЭГО своем, что улучшает мою энергетику. И чем больше вокруг меня Наполеонов, тем лучше для моего равновесия.
Если их не будет рядом, вдет какой-то глубинный, внутренний, немотивированный конфликт с самим собой. Накапливается все время депрессия и идет подготовка к перевороту. И только если вы будете иметь много суперэжников вокруг, вы будете четко и прочно стоять на своем осознаваемом типе.
Если вы схлестнулись со своим суперэжником, то в момент, когда вы готовы “убить” друг друга, вспоминайте, что вы мстите не друг другу, вы общаетесь, конфликтуете не с конкретным каким-то человеком, а с тем, куда вас загоняли. И почему вам так неприятен, по сути, этот тип — потому что вас хотели сделать таким, а вы сопротивлялись и победили.
А вас вынуждали соответствовать социальным ожиданиям...
И вы общаетесь и конфликтуете сейчас с социумом. И тогда — я уверяю вас — неприязнь к конкретному человеку уйдет или смягчится.
Вы с осознанной совестью конфликтуете. Поэтому-то мы ищем такие конфликты — благотворные и бурные.
Конфликт № II. Неосознаваемый. Конфликт индивидуального подсознания с коллективным. Функции —1, —2 конфликтуют с функциями —3, —4. У Дона — это когда его Бальзак конфликтует с его неосознанным Дюмой.
И снова мы видим СуперЭГО. Теперь уже СуперЭГО подсознательного типа.
Это молчаливый конфликт. Это когда плохо, дискомфортно, немотивируемо, непонятно.
На самом деле это конфликт между ИД и СуперИД.
Это глубинный конфликт, из которого выходить нужно, переводя эти отношения в осознаваемые. Вы помогаете клиенту перевести, скажем, Бальзака в Дона, и тогда что происходит? Дуализация, смягчение конфликта.
Этот молчаливо-депрессивный конфликт идет в нас, и поэтому мы стараемся не только понаблюдать, ао и спровоцировать его наяву. Это значит — найти реального живого Дюму и реального Бальзака, столкнуть их интересы, сделать так, чтобы они здесь подрались. И наблюдать: кто кого, кто кого? И с удовольствием чувствовать: так тебе и надо.
Это одна сторона медали. Второе: если перевести одного из конфликтеров в осознаваемый тип, скажем, мой Бальзак подсознательно конфликтует с Дюмой, — Дюму перевернуть — он получается Наполеоном. А Бальзак с Наполеоном образуют дуальную пару, подсознание примиряется, с сознанием — все нормально.
Что интересно: Дон — не склочный тип, но, понаблюдав схватку “быков”, Дон идет дальше в своем общении с ними. Пообщается сначала с Бальзаком: “Слушай, что ты вообще думаешь об этом Дюма?”, а затем с Дюма: “Слушай, что ты думаешь об этом Бальзаке?” — “Ой, какой противный Бальзак!” И снова получить вот это самоудовлетворение от того, что конфликт реализуется в его пользу.
Возьмем отношения “Полная противоположность”. Когда такие типы встречаются вдвоем (руководители предприятия), горе вам, если вы их закроете в одной комнате. Это будет схватка. Но достаточно растворить их в коллективе полных противоположностей, тогда им не надо схватываться — они лишь наблюдают друг за другом, периодически нанося, конечно, удары, но не такие смертельные, как тогда, когда они общаются вдвоем.
Третий конфликт очень забавный. Это когда наше СуперЭГО вступает в конфликт с СуперИД. Коллективное сознательное с коллективным подсознанием. Когда наша мораль вступает в конфликт с архетипами.
Если мы возьмем, например, Дона — его Наполеон начинает воевать с его Дюма. Как это в реальной жизни происходит?
На гулянке сидят и подозрительно друг на друга: “Ты что такая тихушница?” — “А ты что такая демонстративная?” Ну а в другом варианте этот конфликт разыгрывается внутри Дона между этими двумя типами...
Итак, если посмотреть по буквам, то внутри Дона все время борются 2 этих типа. Вроде как коллективным сознательным Дону сказано, что в жизни все должно быть красиво. Вот он и мечется, делая свою жизнь тяжелой, неуютной...
А другому типу — другое внушено...
Вот Дон хочет, например, купить красивую бутылку с медалями, а тот, внутренний тип, и говорит: “Вкусно надо, S надо, S”. Или мебель-стенку задумал купить, а изнутри голос: “Дурень, диван надо мягкий, диван...”
И вы думаете, это пустяки? Это всегда КОНФЛИКТ. Очень часто Дон из магазина уходит ни с чем, т. к. не принял решения, или покупает баночку пива вместо бутылки с медалями. Красивое — вкусное, но цвет не тот, — все время идет борьба. Это касается и выбора женщины. У той ноги что надо, но холодная. Эта тепленькая, но ноги коротковаты... Красивая или сенсорная, престижная или мягкая?.. Все время идет это столкновение. И так у каждого.
Безусловно, это касается не только темы напитков, сферы секса — это касается и сферы бизнеса, выбора цели...
У Дюмы другие проблемы. Это проблемы своевременности-несвоевременности. Будет здорово или плохо? Это не троешный конфликт: так или так? А вот быть мне такой или эдакой? Одеться в красное или одеться серой курочкой? Идти завоевывать мужиков или ждать, когда они выберут меня?
Куда поехать: на гулянку — к маме, к маме — на гулянку?..
Здесь вспомните: очень важная вещь, стоящая за R, — жизненные принципы. Мама, папа, общество, коллективное сознательное, советское сказало, что R — это вот такие принципы, в то же время Е — совершенно противоположные.
Предположим, я выбрал Е: поехал туда, где мне эмоции, рыбалка и т. п. Но я же выбрал — и мне надо отомстить! Я нахожу живую R (а это может быть Драйзер, Достоевский) — и я же их изведу! Не оттого, что на них сержусь, а потому что стыдно — я же Е, рыбалку выбрал... И идет: я на них — они на меня. Компенсация за выбор Е.
Конфликт может протекать иногда и по-смешному. Например, муж мой еще ни разу за все годы не был за границей. И это не с финансами связано. Он совершенно спокойно отправляет туда меня, а я рассказываю, как там здорово...
Оказывается, кто-то в их сталинистской семье внушил, что за нашим занавесом такое...
И никакие принципы он не преступит. Если поедет, то с большими деньгами, чтобы не побираться там, а мочь все купить. Принципы, одним словом, не позволяют.
Пусть сначала выучат русский язык! Что там делать? По магазинам?.. Пусть пока моя страна поднимется...
Это может увести в большие шизофренические вещи... Глупо, смешно, но поделать с этим ничего нельзя.
Вот конфликт между нашими инстинктами (-3, —4), между мифами глубинными (-3), между тем, что сердце вещует — коллективное, древнее сердце моих предков (S).
Самый сенсорный сенсорик — это Дон, S у него — это голос крови, и только общество не дает “голосу крови” реализоваться (3, 4 давят мои —3, —4). Убрать бы эту 3, 4, забить бы этих Наполеонов, я бы вот таким стал!..
Вот оно — чувство боли от реального Наполеона!
Этот третий конфликт я назвала бы молчаливым конфликтом. Но от этого он не уменьшается.
Тут двойной конфликт. Молчаливый — когда выбираем, но когда мы сделали выбор, мы начинаем мстить тому, в чью пользу мы его сделали.
Если я принес красивую бутылку коньяка с медалями, но точно знаю, что это не S, и тогда говорю Дюме, что она ничего не понимает, что коньяк этот веселит кровь — и начинаю мощно наезжать. Для компенсации.
Если я выбрал S, я нахожу Наполеона и говорю: какие вы все нехорошие... Нам нужно обосновать это себе.
4 и —4 — это вовсе не чувство вины, а вина абстрактная — просто мы чувствуем часто себя виноватыми, когда влюбимся, когда выберем либо то, либо это... Ведь если мы выбираем —4 и начинаем сами, не дай бог, делать то, что за нас должны сделать, — это уже чувствовать себя неудобно. А выберем 4 — тоже чувствуем себя неудобно...
И наконец конфликт № IV — самый жестокий конфликт!
— Самый классический психоаналитический — между ЭГО и подсознанием.
— Причина всех жизненных неудач, всех ваших проблем: кто-то плохо спит, у кого-то болит сердце... Причина — это —1, —2, ваше индивидуальное подсознание.
Скажем, все проблемы Дона в том, что он знает причину своих сегодняшних неудач — когда-то что-то не сделал вовремя по Т... И прекрасно знает: где-то он был не Р-шный — не тщательный, прошел мимо денег, там-то прокололся, не завершил начатое.
У Дюмы это FR — где-то уступил, прогнулся, был недостаточно напорист, пренебрег какими-то отношениями, связями, утерял адрес — Наполеон такого никогда не сделает, он великолепно, как паук, разбирается в этой сети отношений.
Если вы хотите заняться психоанализом вы начинаете с —1. Разбираетесь с клиентом, где и с кем он пролетел в отношениях (двойка — творческая, а по —2 мы реже ошибаемся, за нее мы спокойнее), клубочек начнет разматываться оттуда...
Хороша здесь метафора Карла Густава Юнга, который красиво описал этот конфликт. Он назвал наши функции 1, 2 всадником, а наше подсознание (-1, —2) — лошадью. Всадник, естественно, должен скакать на лошади. Но наше подсознание — это такая удивительная лошадь, которая все время в течение жизни норовит сбросить всадника, т. е. наше сознание. Эти —1, —2 спят в нас и норовят вырваться, т. е. вертануться по интра-экстраверсии. Эта лошадь удивительна еще и тем, что она не только хочет сбросить всадника, но и взгромоздиться на него сверху и заставить его скакать... Это для понимания того, кто из вас “лезет”, — кто ваш двойник подсознательный.
Хотел бы остановиться на перевороте осознаваемого типа...
Существует 8 типов соционических. Я глубоко уверен, что ребенок рождается, имея 2 типа, например: Дон/Бальзак или Дюма/Наполеон.
Уточню и подчеркну: рождается только сенсориком или только интуитивом. Если уж сенсорно-этический — то это навсегда. Но вот то, куда вы будете развиваться по экстра-интраверсии, будет определяться двумя вещами: либо вашими успехами лично — переворот по 1-й функции, либо (что бывает чаще) — переворот по 3, общество вас повернет.
Например: родился Доно/Бальзак. Ему говорят, что он великолепен и будущее у него прекрасно, а он отвечает: “Я и сам знаю”. Учится легко (I или Т), сразу поступает в институт (I), успешен и так всю жизнь может прожить Доном, раз I развивает.
А скажут ему: “Жизнь — штука сложная, всяко бывает!..” — и смотришь — в детском садике побили, в школе тяжело. “Готовься к школе, — ему говорили. — Учительницы строгие сейчас, а институт сложно поступить”. И не поступает. Что нарабатывается? Т, Т, Т. Но, возможно, это ненадолго: отслужил в армии, поступил в институт — карьера, профессия, деньги — тогда что нарабатывается? I, I, I.
Еще веселее это наблюдать на паре Наполеон/Дюма. Особенно сейчас. Бизнесмены, которых много среди Наполеонов, никогда успешными не станут. И богатыми не станут, и знаменитыми... Из-за того, что там сидит Дюма... Стоит только бизнесмену-Наполеону добиться некоторого успеха (купить иномарку, любовницу, квартиру), как сразу в нем просыпается Дюма. Он растворяется в кресле, смотрит видики, катается с девчонками. “Какие дела? Ну хорошо же!” Он Дюма, Дюма, Дюма — такой добрый, такой мягкий! А потом смотрит — его кто-то обгоняет. Он тогда вновь Наполеон и жестко вперед, жестко вперед пошел, пошел. Достигнув какого-то уровня, вновь говорит: стоп! Все хорошо — вновь “одюмел”.
И так каждый из нас. Какой-нибудь Жуков: дело, дело, дело. А потом скажет: “А мне?” Начинает в дом все тащить, “габенеть”, зарабатывать, еще зарабатывать. Потом скучно стало — надо б еще что-нибудь придумать. Из дома начинает все таскать. Совершенно спокойно.
И так любой тип крутится-вертится в течение жизни несколько раз. Многие люди крутятся в течение недели несколько раз, многие даже в течение дня... Ситуативно (обычно это с работой связано). Есть такие, кто научился это делать подсознательно и не комплексуют.
Дону/Бальзаку комфортно, с одной стороны, если люди, его окружающие, знают соционику, и тогда эти частые смены их не пугают. Но когда в нас привыкли видеть Донов, а я вдруг “забальзаковал”, о, это...
Кстати, и для близкого человека это просто страшно, впечатление такое, что Дон не просто заболел, а умирает. Потому что действительно меняется все: взгляд совершенно растерянный и беспомощный, походка меняется на шаркающую...
Я становлюсь страшно нудным и в то же время могу долго-долго с людьми разговаривать... Потом я возвращаюсь. Жена это знает и не паникует.
И именно когда мы в состоянии “ни то, ни другое” — мы начинаем болеть, депрессировать. Нам становится дискомфортно, и мы бежим к психиатрам, психотерапевтам. И задача врача-психолога — повернуть нас либо туда, либо сюда. Тогда комфорт возвращается. Возвращается к тем, кто уже побывал в том и другом типе. В связи с этим первая задача валеопсихолога — научить человека осознавать, что он — и это, и то. Тогда ему станет легче жить.
Когда я впервые узнал, что я Бальзак, те неприятные для окружающих минуты мне стали приятны: так это я! И буду таким, пока мне хочется.
Улучшаются наши отношения и с реальным подтипом, реальным Наполеоном — для меня. Все поведение Аллы Пугачевой на экране меня уже меньше раздражает, я ищу даже какие-то оправдательные моменты в поведении Наполеонш...
Какие причины переворотов?
Одна из основных — дуализация. Если судьба сводит Дона с сильным Наполеоном, что будет происходить? Кто кого? Либо я стану Бальзаком, либо я переверну Наполеона в Дюму (дуализирую).
Я проанализировал, когда бываю Бальзаком, и понял, что это происходит после семинаров — особенно после хороших, выездных, когда Тамара долгое время вынуждена работать Наполеоном, — тогда я и становлюсь Бальзаком. “Что с тобой?” — меня все спрашивают. “Да ничего”, — говорю...
Тяжеловато с ним работать, когда он Бальзак. Мне тогда хочется подойти и в шутку сказать, как Л. Куравлев в одном из фильмов: “Ну что ты, сволочь, молчишь? Что же, я одна работать должна?” Но вывести из бальзаковского состояния очень сложно. Хотя вот у нас был сотрудник — чистый Бальзак — он так хорошо на лекциях своих медленно сам входил в транс и аудиторию вводил, что все его обожали. И нам всегда доставалась после него тихая, спокойная аудитория. Бальзак лучше Дона работает...
В реальной жизни переворот происходит от отсутствия выбора, когда мы попадаем в тупиковую ситуацию. А для нас самая продуктивная работа либо в том, либо в другом типе.
И одна из самых легких задач валеопсихологз — как помочь человеку решить какую-то проблему — это перевернуть...
Предположим, много проблем возникает у Штирлица. И он их никак не решит. Но их великолепно решает Горький. А как перевернуть? Обрисовать, как должен вести себя Горький. Прямо показать и отрепетировать. Пусть оденется как Горький и покажите речь, манеры...
Это не трудно, а очень легко. Если вы Штирлица начнете Дон Кихотом делать, у него не получится. А вот перевертышем — классно. Дюму научить быть Наполеоном — да делать нечего!
Еще раз подчеркну: не любым типом, а только типом другой вертности! Есенина, которому трудно ориентироваться в этой коммерции, повернуть на Гексли — он вскочил и побежал, рванул рубаху на груди, пусть даже и кулаком где-то врезал...
И без всяких дополнительных вмешательств, влезания в душу, вы увидите, что помогли человеку. И он вам спасибо скажет за помощь, потому что, перевернувшись, он увидит: там уже выборов больше.
Но в реальной жизни часто рядом нет валеопсихолога, который бы все это объяснил, переворот происходит сам, спонтанно. И человек меняется, не замечая даже этого, но окружающие-то, заметили. Он изменился от проблем, и себя узнать не может. Ему говорят: “Ты другой, ты другой, ты другой”.. И он начинает жутко по этому поводу комплексовать, загоняет себя в какую-то болезнь... Он в полной норме, а его посылают к врачу. Тут ему надо объяснить.
Причем необязательно с помощью соционических терминов. В зависимости от ситуации вы замените термины реальными словами я скажете: “Я помогу тебе. Пойдешь к тому человеку, который возвращает тебе два состояния...”
Обязательно скажите ему замечательную магическую формулу из НЛП: “Я ничего у тебя не забираю, все, что твое, останется с тобой. И если ты милый и нежный Есенин, ты писал стихи, — ты будешь их писать”.
Кто освоил эти перевороты — счастливые люди, а для тех, кто этого не знает, мучителен сам переворот: они себя неделями, месяцами очень плохо чувствуют. Все это мстит болезнями, психосоматикой и т. д.
Это я рассказал про 1 функцию — так бывает нечасто. Чаще нас переворачивают по тройке. Опять-таки: Донов — к Бальзакам. Традиция есть: если Дон в семье сенсориков, где культ S: вкусно, мягко, удобно, — он будет кем? Бальзаком.
Если Доно/Бальзак родится в семье, где красиво, внешность, форма, сверкание — он будет F-ный Дон.
И на работе — если начальник F требует, он будет Доном. А если работа такая, где S, S, S, — я Бальзак.
Другими словами, обилие и недостаточность кинестетики в семье — решающий фактор: дайте этой паре кинестетику — будет Бальзак, лишите — будет Дон.
Когда я наблюдаю своего сына Доно/Бальзака, у меня такое впечатление, что все его хвори выступают тогда, коща я поощряю его кинестетически, когда он хочет этой кинсстетики. И Анатолий меня упрекает: поменьше нежностей, обниманий-целований — будет прекрасный Дон!
Все рычаги управления другим человеком, создания другой личности — они в ваших руках.
Я часто боюсь соционики, т. к. с ее помощью можно принести много благ или много бед... Ограничусь изложением этого вопроса: кто понял — хорошо, недопонял — тоже. Каждый понимает, ровно столько, сколько ему надо, исходя из сегодняшних его целей.
И если вы сегодня что-то недопоняли, отложите на время свои записи, как это в свое время делала я, привозя с семинаров большое количество тетрадок, а в нужный момент жизненный доставала их, перечитывала и говорила себе: “Господи, это же и было главное, что мне так нужно было, что я должна была понять!”
...потому что “круг”, а “треугольник” главное бы сразу выхватил...
|
|
|
|
|
|
|
|
|